ПРАВО НА ЖИЗНЬ
Предисловие.Арест основателя религиозной организации.
Адвокат господина Асахара, назначенный судом.
Адвокат, выбранный подсудимым, или адвокат от государства?
Защищаем коллегию адвокатов.
Гонорар 150.000.000 йен.
Встреча с господином Асахара
Записки ведущего адвоката Сёко Асахары Ясуды Ёсихиро
| |
Предисловие
Мне доводилось принимать участие в различных судебных процессах, и вот что я отчетливо почувствовал. Те, кто, случайно столкнувшись с преступлением в какой-либо форме, в результате становятся виновными или пострадавшими, – это, главным образом, «слабые» люди.
Напротив, вероятность такого развития событий для «сильных» людей ничтожно мала. У тех, кого я называю «сильными», высоки способности, есть достойные доверия друзья, с кем можно посоветоваться, и такие люди могут разрешить все проблемы, не доводя ситуацию до критической. «Слабые» же – совершенно противоположный этому тип.
В своей адвокатской практике я встречал немало таких «слабых» и защищал их в суде. Я защищал их, потому что испытывал к ним безусловное сочувствие. Наверное, точнее будет сказать, не «сочувствие», а «сопереживание». Короче говоря, я не мог не заступиться за них. Почему – я и сам до конца не осознаю. Каждый раз, когда я вижу человека, которого ведут под стражей как подозреваемого в тяжком преступлении, я с печалью вздыхаю: «Да-а, в этой жизни ему, наверное, уже не выйти на свободу…». И в этот момент в моей душе поднимается сильнейшее сочувствие.
То же самое чувство возникло и когда арестовывали г-на Сёко Асахару из АУМ Синрикё. До того момента г-н Асахара – это касается и его внешнего вида, и его поступков, – был для меня просто объектом всеобщей ненависти. Да и его поведение как религиозного деятеля выглядело для меня подозрительным. «Сомнительный и надменный тип, каких еще поискать. Человек из мира, совершенно противоположного моему», – так я думал раньше.
Но это изменилось после его ареста. Когда г-на Асахару арестовали, я стал его главным адвокатом, и, в процессе общения с ним, моё восприятие г-на Асахары постепенно изменилось. И об этом, а также о том, почему я так настойчиво придерживаюсь уважительного обращения – «господин Асахара» – я хотел бы рассказать в этой книге.
Г-н Асахара тоже все-таки один из тех, кого я называю «слабыми» людьми, – нравится ему это или нет, но он оказался втянутым в водоворот преступлений. Я бесконечно сожалею о том, что сейчас г-н Асахара находится в бессознательном состоянии (об этом я также хотел бы подробно рассказать), но в том, что он был доведен до такого состояния, есть часть и моей вины.
В Яманотэ и Ситамати – районах, где граничат бедность и богатство, жизненная стабильность и неустроенность – преступления случаются часто. «Сильные» могут спокойно жить, совершенно не сталкиваясь с этими «пограничными» условиями, более того, они могут жить, держась от них на почтительном расстоянии. Но условия жизни «слабых» полностью отличаются. На них наваливаются не только личные несчастья, но и всевозможные социальные проблемы, и они либо сами совершают преступления, либо оказываются в них вовлеченными.
Я думаю, что просто назвать кого-то одного законченным злодеем и взвалить на него всю вину – это лишь провоцирует повторение подобных преступлений. Преступление – это такая вещь, что если не всмотреться пристально в общественные и личностные мотивы, его породившие, понять подлинную его причину будет невозможно. В этом смысле, я думаю, что персональное наказание, особенно смертная казнь, – это совсем не то, что сдерживает преступность. Скорее наоборот – оно способствует ее росту.
По этой и другим причинам – я против смертной казни. И как адвокат стараюсь протянуть руку помощи тем обвиняемым, кому грозит смертная казнь. Защитников, которые берутся за дела с вероятным приговором «смертная казнь», не так уж много. Именно поэтому я берусь за такие дела.
Из-за того, что я в качестве адвоката осуществлял защиту г-на Асахары, меня самого безосновательно объявили преступником, арестовали и предъявили обвинение. В этом смысле я тоже отношусь к категории «слабых» людей. Но, к счастью, и в том числе благодаря поддержке многих людей, уже в суде первой инстанции была признана моя невиновность. И суд не принял сочинение, состряпанное прокуратурой, а как следует изучив истинное положение дел, вынес взвешенное решение. Многие люди страдают, будучи несправедливо осужденными. В этом смысле мне очень повезло – я оказался оправдан. Я собираюсь и дальше внимательно следить за тем, в каком направлении движется правосудие в нашей стране.
И собираюсь и впредь заступаться за «слабых».
Ясуда Ёсихиро.
Арест основателя религиозной организации
20 марта 1995года. В день, когда произошла зариновая атака в токийском метро, я был на слушании дела в суде Сэндая. И только по возвращении в Токио узнал об инциденте. Моментально в моей памяти всплыла статья с первой полосы газеты "Ёмиури" за первое января того же года.
В статье говорилось, что в 1994 году в июле в деревне Камику-иссики префектуры Яманаси поднялась страшная шумиха из-за некоего отвратительного запаха. Пока полиция префектуры Яманаси пытаясь определить источник запаха, исследовала местный грунт, журналисты газеты обнаружили, что в окрестностях Камику-иссики завяли листья на деревьях и трава. Газета утверждала, что были обнаружены следы вещества, которое возникает только при производстве зарина. Однако в статье не говорилось о том, что в деревне Камику-иссики стоят здания, принадлежащие "АУМ Синрикё".
Покрайней мере, после заринового инцидента в Мацумото полиция должна была бы перетрясти все фирмы по продаже медикаментов и фармацевтические компании по всей стране. Но что удивительно - в газете уже появилась столь подробная скандальная статья, а полиция даже не пошевелилась провести какое-нибудь расследование. Эта статья недвусмысленно намекала на то, что в зариновом инциденте в Мацумото подозревались именно члены "АУМ Синрикё". Совсем неслучайно, что подобная статья была опубликована в первый день Нового года на первой полосе. Это не было "уткой". Напротив, для статьи был выбран такой особенный день именно потому, что имелись неопровержимые доказательства.
Есть ещё один момент. За пять дней до инциндента в Токио случилось происшествие, которое, возможно, тоже имело некоторую связь с зариновой атакой в метро. 15 марта на станции метро Касумигасэки был обнаружен дипломат, в котором лежала бутылка с распылителем, спреем. И хотя в бутылке была просто вода, реакция полиции была неоправданно живой. На всех переходах метро были развешены объявления с фотографией дипломата в надежде найти очевидцев.
Я немало удивился такой реакции полиции на столько незначительное происшествие. Всего лишь какая-то шалость – а уже ищут свидетелей. Но когда случилась зариновая атака, я почувствовал, что эти два происшествия как-то связаны.
В тот день поезд метро, в котором я ехал, на станции Касумигасэки не остановился.
А через два дня, то есть 22 марта, по подозрению в похищении главного секретаря адвокатской конторы Мегуро г-на Кекоку Сэйси были проведены принудительные обыски в "АУМ Синрикё". А затем начались аресты одного за другим членов "АУМ Синрикё". 16 мая в 6-м Сатьяне, здании "АУМ Синрикё" в Камику-иссики, был обнаружен г-н Асахара, и его арестовали по подозрению в убийстве людей во время зариновой атаки. Когда я увидел по телевизору, как в машине на заднем сидении под конвоем везут г-на Асахару, у меня возникла ассоциация с переправой через реку Стикс. Я помню, как в моей душе возникла невыразимая печаль. "Ему уже не выйти...", - подумал о нём так же, как о многих из тех, с кем мне довелось общаться. Тебя арестовывают, ты не имеешь возможности выйти и в конце концов тебя казнят. Я чувствую, что суд - это всего лишь простая формальность для того, чтобы казнить человека.
В то время я никак не думал, что именно ко мне придет просьба осуществлять адвокатскую защиту г-на Асахары. Дело в том, что я в сущности не любил какие бы то ни было организации, религиозные они или нет, к тому же то, каким я увидел г-на Асахару по телевизору - его внешний вид и одежда, - мне совершенно не понравилось. Я считал, что моя миссия как адвоката, - защищать людей покинутых, забытых обществом, тех, кого не поддерживает никакая организация. Это похоже на то, как подбирать с поля упавшие колоски. Я думал, что могу и должен делать это. Но г-н Асахара совсем не относился к людям такого типа. И всё же, не прошло и полугода, как я стал его адвокатом.
Адвокат г-на Асахары, назначенный судом
Когда г-на Асахару арестовали, адвокаты, специализирующиеся на делах с вероятным смертным приговором, стали поговаривать: «Адвоката должен выбрать подсудимый». Дело в том, что в таких тяжелых делах государство старается как можно быстрее завершить суд с удобным для себя результатом. И чтобы этому воспрепятствовать, нужно, чтобы делом занимался адвокат, выбранный подсудимым.
Многие считали именно так.
Из всех арестованных членов АУМ только у г-на Асахары почему-то не было назначенного адвоката. А личным адвокатом тем временем был избран г-н У. Г-ну У. постоянно досаждали СМИ, но даже находясь в таких условиях, он старался как мог выполнять свой адвокатский долг. Разумеется, один адвокат просто физически не может успеть сразу все: ознакомиться с материалами дела, разобраться, что было на самом деле, сдержать напор объединившихся в один лагерь суда, прокуратуры и полиции, и остановить произвол СМИ.
Г-н У. мало-мальски, как мог, продолжал защищать г-на Асахару. Он старался организовывать частые свидания, помог восстановить связь с религиозной организацией и посоветовал г-ну Асахаре воспользоваться правом не отвечать на вопросы на допросах.
Суд, с другой стороны, несмотря на то, что г-на Асахара пока был задержан временно, уже готовился начать судебные слушания первого этапа. Обычно такое просто не может случиться. До судебных слушаний должна пройти надлежащая подготовка. Ведь суд основывается на анализе доказательств, предъявляемых прокуратурой, на том, что прокуратура хочет представить в качестве доказательств виновности, и здесь больше чем когда-либо необходимо досконально разобраться в деле. Тем более что с тех пор, как в мае месяце г-н Асахара был арестован, то есть вот уже пятый месяц , суд продлевал его содержание под стражей несколько раз, пока прокуратура и полиция совместными усилиями денно и нощно рыли землю в поисках доказательств его причастности к делу.
А при таком положении дел адвокату сразу подготовиться к суду практически невозможно. Но суд, презрев даже самый минимальный свой долг по сохранению беспристрастности и законности в процессе суда, угодливо вторил хору СМИ: «Быстрее признать Асахару виновным! Казнить его!», - и, проигнорировав право обвиняемого на защиту, решил быстрее начать судебное разбирательство.
Тогда я подумал: «Это никуда не годится. Кто бы там ни был этот г-н Асахара, но если так и дальше будет продолжаться, будет создан плохой судебный прецедент». А затем события приняли непредвиденный оборот: 16 октября, когда началось первое слушание, г-н Асахара неожиданно отказался от услуг адвоката У.
Суд был обескуражен. СМИ тут же подняли крик, что за наглость, как это так – г-на Асахара бросает вызов всей судебной системе и т.д. и т.п. Суд тоже пошел в наступление – вызвал г-на Асахару и потребовал объяснить причину отказа от адвоката, а также назначить нового адвоката. На это г-н Асахара ответил, что ему нужно некоторое время, чтобы выбрать нового адвоката. Ситуация развивалась стремительно.
Суд решил воспользоваться ситуацией и назначить государственного адвоката. Ведь адвокат от государства, то есть адвокат, которого выбрало само государство, как правило, подстраивается под интересы суда. К тому же, обвиняемый не имеет права отказаться от государственного адвоката, да и адвокат не может по собственной воле подать в отставку. Таким образом, суд решил ускорить процесс и не затягивать из-за отказа от прежнего адвоката.
Коллегия адвокатов заняла одинаковую с судом позицию, правда, по другой причине. Это было из-за недоверия к г-ну У. Г-н У. работал адвокатом в Осаке, поэтому в Токио не был известен. О нем судили только по информации от СМИ. Возраст, внешность, голос – всё казалось ненадежным. Все сомневались в нем настолько, что думали – а не взялся ли он за это дело только для того, чтобы увеличить свою известность. А если это так, то нормальной адвокатской защиты не будет, и он просто станет посмешищем.
А это, в свою очередь, подорвёт репутацию других адвокатов. И коллегия адвокатов решила, что чем за дело г-на Асахары снова возьмутся г-н У и ему подобные, пусть уж лучше будет адвокат, назначенным судом.
Тогда коллегия адвокатов стала подбирать кандидатов на эту важную роль, в результате выбор пал в том числе и на меня.
В то время у меня какой-то особой связи с коллегией адвокатов не было. Одно время был период, когда я активно участвовал в деятельности коллегии адвокатов: состоял членом комиссии по расследованию, работал в комитете, участвовал в работе по повышению квалификации молодых адвокатов. Но затем, поработав в комитете по борьбе с мафией, ушел в отставку и совершенно отдалился от коллегии адвокатов. У меня даже не возникало интереса, чем там сейчас занимается коллегия адвокатов.
Во-первых, я и не подозревал, что коллегия адвокатов решит принимать участие в деле г-на Асахары, потому что они обычно не участвуют в отдельных уголовных делах. «Прошу вас непременно прийти», - неожиданно позвал меня заместитель председателя второй токийской коллегии адвокатов, к которой я раньше принадлежал. Заместитель председателя был человеком, с которым меня с самого первого года, когда я только стал адвокатом, связывали самые доверительные отношения. Но отношения охладели из-за одного случая.
В декабре 1989года в ООН была принята резолюция по отмене смертной казни. Я думал, что надо воспользоваться этим удобным моментом и подвигнуть коллегию адвокатов на работу по отмене смертной казни. Но он оказался против. Считал, что еще слишком рано: «Пока в обществе проблема смертной казни не обсуждается. Мало тех, кто хочет отмены смертной казни. Если в такой ситуации мы выступим с этим предложением, оно не пройдет, да и репутация нашей коллегии пострадает. Мы окажемся изгоями».
У меня такой образ мыслей вызвал протест. Даже если сейчас предложение не пройдет, попытка имеет смысл. Я думал, что мы, по меньшей мере, можем заставить всех осознать, что резолюция ООН по отмене смертной казни приближает время пересмотра взгляда на смертную казнь в Японии. Мы долго спорили, но к общему мнению не пришли.
И он втихаря подговорил председателя всеяпонской коллегии адвокатов отказаться от мысли подать предложение (на рассмотрение в парламент) об отмене смертной казни. Это один момент. А второй – на всеяпонском конгрессе адвокатов он постарался сделать так, чтобы во время сессии вопросов и ответов председатели конгресса высказались за начало исследования проблемы смертной казни. А потом, на этой основе – внутри комитета по правам человека – учредили специальный комитет по «исследованию проблемы смертной казни». Чтобы таким образом начать «исследование проблемы смертной казни». Но я не мог согласиться с таким бюрократическим подходом. Потому что поверхностные дискуссии на тему проблемы смертной казни не помогут ни прояснить проблему, ни вызвать понимание. А он, как и планировал, инициировал учреждение этого специального комитета и сам стал его членом. Из-за этого я отказался сотрудничать по проблеме смертной казни со всеяпонской коллегией адвокатов. Потому что не мог удержаться в созданных ими рамках. С тех пор отношения с ним постепенно охладели. Глядя на все эти поверхностные дискуссии, на такой приспособленческий метод продвижения идеи, я понял, что с человеком, которому не достает веры, у нас и вправду образ мыслей разный.
Адвокат, выбранный подсудимым, или адвокат от государства?
24 октября 1995 года наконец состоялась долгожданная встреча. Заместитель председателя перевел дух и сказал: «Коллегия адвокатов собирается подготовить адвокатскую защиту г-на Асахары. Не хотели бы Вы стать его адвокатом от государства?» Я ответил, что не прочь стать адвокатом г-на Асахары, но думаю, что должен стать адвокатом, выбранным подсудимым. На этом разговор закончился.
В тот же вечер я посоветовался по телефону с адвокатом из Осаки Накамити Такэёси и адвокатом из Сендая Фунаки Томохико. Это те, с кем мы долгое время боролись за отмену смертной казни. Они-то знают, что если дело будет вести адвокат от государства, то он не сможет противостоять суду. Мы думали, что же делать. Я не ожидал, что они тоже придут к выводу, что в данном случае нужно соглашаться хотя бы на государственного адвоката, иначе вообще невозможно будет строить защиту. На что я сказал, что вообще-то собирался с ними вместе, то есть втроем, защищать г-на Асахару в качестве адвокатов, выбранных подсудимым.
Они ответили: «Ну что ж, если хочешь защищать г-на Асахару как адвокат, выбранный подсудимым, мы с тобой. Но будет трудно работать в атмосфере такого осуждения и под таким давлением, так что лучше работать в качестве адвоката от государства. По крайней мере, так мы хоть немного избежим всех этих нападок и давления». В конце концов, я решился стать адвокатом от государства.
Через 25 дней меня опять вызывали. Не в конференц-зал второй токийской коллегии адвокатов, а в секретариат. Там сидел еще один адвокат. Хотел бы забыть, да не могу – это был адвокат Ватанабэ Осаму.
Когда я только стал адвокатом, министр юстиции решил внести значительные поправки в действующий уголовный кодекс, который был принят еще в эпоху Мейдзи. Он решил ужесточить наказания, добавить список проступков, за которые назначается уголовное наказание, и ввести такую меру пресечения как «профилактическое задержание». Но всеяпонская коллегия адвокатов запротестовала: «Это противоречит конституции и демократическим принципам!» Самым ярым в их среде был адвокат Ватанабэ.
Адвокат Ватанабэ Осаму кроме всего прочего был еще лидером группы адвокатов, связанных с Коммунистической партией Японии. Я не доверял ему из-за этой связи. Такие люди могут выступать против, но в критический момент вступить в переговоры и пойти на компромисс с оппонентом.
В одно время адвокаты, принадлежащие к фракции «Новые левые» неожиданно для исполнительного комитета всеяпонской коллегии адвокатов созвали экстренное совещание. Из-за того, что совещание было неожиданным, адвокаты от фракции «Новые левые» набрали большинство голосов. А план комитета потерпел крах. Но Ватанабэ не собирался сдаваться. На сей раз он созвал экстренное совещание со стороны исполнительного комитета. И я, тогда еще новичок, был направлен на совещание как член группы адвокатов «Новые левые». На трибуне восседал адвокат Ватанабэ и искусно управлял процессом – «Новые левые» задавали вопросы, приводили свои контраргументы, а исполнительный комитет отбивался. Наше оппозиционное крыло готово было спорить всю ночь напролёт.
Уже прошло несколько часов с открытия совещания, близился вечер, напряжение в зале стало стихать и наступила некоторая пауза. И вдруг адвокат Ватанабэ Осаму повысил голос и зычно объявил: «Прения закончены, переходим к голосованию. Пора освобождать зал заседаний». И хотя в зале на момент голосования многие отсутствовали, потому что вышли поесть, он воспользовался этим и провел голосование без них. План исполнительного комитета был принят большинством голосов. Я был в шоке от такой виртуозной ловкости адвоката Ватанабэ.
С тех пор адвокат Ватанабэ стал моим заклятым врагом. Но он-то, наверное, таких желторотых птенцов как я и знать не знал. Так что это враждебность исходила только от меня.
Во времена студенчества, когда мы хотели организовать общестуденческую забастовку, у нас случилась стычка со студентами-приверженцами коммунистической партии. Они захватили власть в студенческом профсоюзе и под предлогом защиты университета от радикально настроенных студентов и говоря: «мы хотим изменить университет к лучшему», - выступили против нашего предложения. А так как в руководстве профсоюза их было большинство, наш план провалился.
Так вот манеры адвоката Ватанабэ, его обхождение и блестящее красноречие как раз напоминали те времена. Поэтому я сильно недолюбливал его. Судя по политике адвоката Ватанабэ, мы думали, что реформа уголовного кодекса будет проведена в ближайшее время. Но прошло уж больше 20 лет, а министр юстиции так и не смог изменить уголовный кодекс. Политика адвоката Ватанабэ оказалась успешной, и со временем вопрос снялся сам собой.
То, о чем он вещал с трибуны 20 лет назад, оказалось правдой, так и произошло. Я был потрясен правильностью его плана. (Правда позже, в прошлом году, в уголовный кодекс были внесены значительные изменения, особенно что касается наказаний. Расширился перечень наказаний. И то, что было одним из камней преткновения, – наказание за нарушение общественного порядка, – в этом году их ввели даже для признанных медицинской комиссией невменяемыми.) Но чтобы заметить такую его дальновидность, мне потребовалось некоторое время. И вот этот Ватанабэ сейчас сидит передо мной.
Директор начал разговор так: «Коллегия адвокатов считает, что необходимо назначить г-ну Асахаре адвокатов от государства. Поэтому вас и попросили прийти. Очень вас просим взяться за это дело». Адвокат Ватанабэ сказал, что, по его мнению, ситуация критическая, ведь адвоката У опозорили на весь мир. И поэтому за дело дано браться как можно скорее. Если нужно, он согласен быть адвокатом от государства. Так и можно передать коллегии адвокатов.
Защищаем коллегию адвокатов
Тому, что адвокат Ватанабэ взялся защищать г-на Асахару, была веская причина. Дело в том, что он был не только центральной фигурой в движении за приостановку реформы уголовного кодекса, но и вел активную деятельность против принятия законопроекта, разрешающего суд без адвокатов. Суд без адвокатов попирает самые важные права человека. Такого не было даже в эпоху милитаризма, перед Второй мировой войной.
...
В итоге сошлись на компромиссном варианте: если случается такое, что адвокат по какой-то причине отсутствует, суд имеет право подать требование в коллегию адвокатов, чтобы она предоставила список, из которого можно было бы выбрать государственного адвоката. Коллегии адвокатов предписано реагировать на требование суда немедленно, что касается этого списка.
Благодаря такому соглашению министр юстиции законопроект о суде без адвокатов отклонил. Разумеется, в то время я был против плана Ватанабэ. Но теперь, оглядываясь назад, понимаю, что если бы не это компромиссное предложение, мы не смогли бы остановить принятие закона о возможности суда без адвокатов.
Этот законопроект как раз и сработал бы в данной ситуации, когда г-н Асахара оказался без адвоката. Поэтому адвокат Ватанабэ чувствовал некую ответственность как человек, предотвративший введение этого закона. Чтобы разговоры о принятии подобного законопроекта не возникли во второй раз, он заявил, что по первому требованию суда согласен быть государственным адвокатом. Но я об этом совсем не думал. Я был против и этого компромиссного предложения, и в этот список для суда не записывался. Я был просто членом коллегии адвокатов. Я спросил: «А что думает сам г-н Асахара?»
Мне сказали, что на запрос суда г-н Асахара ответил, что собирается назначить частного адвоката и просит немного времени.
Услышав о таком ходе событий, я стал настаивать: «Коллегия адвокатов не должна предоставлять государственного адвоката. Ведь подсудимый сказал, что собирается сам выбрать адвоката. Нужно подождать. Мы должны защищать право подсудимого на выбор адвоката. Нельзя, чтобы коллегия адвокатов нарушала такие права».
Но адвокат Ватанабэ был против. Ведь это как раз тот самый случай, который может снова поднять вопрос о возможности суда без адвокатов. И если коллегия адвокатов быстро не предоставит государственного адвоката в ответ на требование суда, будет нарушено компромиссное соглашение. Нельзя давать им шанс принять этот закон. Мы стали спорить.
- Если будет назначен адвокат без одобрения самого человека, не будет доверия. Возможно, подсудимый с ним даже встречаться откажется. А в таких условиях защита невозможна. Да и не получится никакой защиты.
На что адвокат Ватанабэ парировал:
- Я не его собираюсь защищать, а коллегию адвокатов. Встречаться с г-ном Асахарой мне нет необходимости.
Право на адвоката – одно из основных прав человека, записанных в конституции. Конституция охраняет не право государства назначать адвоката по своему усмотрению, а право человека выбрать адвоката, которому он доверяет. Следовательно, государственный адвокат может вступить в должность только в том случае, если человек по каким-то причинам не может выбрать себе адвоката.
В конце концов, я победил.?
Гонорар в 150.000.000 йен
Только разговор на этом не закончился. Как ситуация будет развиваться дальше, я не понимал. От коллегии адвокатов поступило предложение: «Мы хотим подготовиться, чтобы если что, сразу предоставить государственного адвоката. Не хотите ли Вы занять эту должность?»Тогда я выдвинул три условия: во-первых, нужно убедиться, что г-н Асахара согласен на государственного адвоката; во-вторых, организация АУМ Синрикё тоже должна согласиться на государственного адвоката; и в-третьих, нужно убедиться, что на это согласятся адвокаты, которые вели дела АУМ Синрикё до сих пор. Если условия будут выполнены, я согласен стать государственным адвокатом. Коллегия адвокатов приняла эти условия. И попросила суд предоставить немного времени на кое-какую подготовку до предоставления государственного адвоката. Казалось, мои условия прошли.
В тот момент у стоявшего рядом начальника коллегии адвокатов по уголовным делам зазвонил мобильный телефон. Это звонил адвокат О., который уже защищал АУМ. Одно время мы с ним работали в офисе за соседними столами. Но потом разошлись по разным конторам и вот уже несколько лет как не виделись. И вот начальник коллегии адвокатов по уголовным дела, обращаясь к собеседнику, вдруг говорит: «Я тоже считаю, что нет другого выхода, кроме как назначить адвоката от государства».
Я советовался и с другими адвокатами, но все в один голос говорили то же самое. Было чувство, что ситуация безысходная.
Как бы там ни было, в течение 2-3 дней нужно было встретиться с людьми из общины, встретиться с самим г-ном Асахарой и там решить, что делать дальше. Во всяком случае, если нас, государственных адвокатов, исключая г-на Ватанабэ, должно было набраться человек шесть. Тогда ответственный от коллегии адвокатов поручил мне самому подобрать людей: «С адвокатом Ватанабэ Вам, наверное, работать будет трудно. Пожалуйста, наберите команду по своему усмотрению».
Дело серьезное и запутанное, но больше шести адвокатов набирать все равно не стоило – это усложнит работу. Мы не сможем сработаться и слаженной работы не получится.
И тут в офисе возникло неожиданное оживление. Это журналисты прямехонько из суда толпой ввалились в офис. Дело в том, что суд уже объявил о назначении адвокат от государства и сказал, что коллегии адвокатов поручено предоставить кандидатуру. И вот журналисты явились вытрясать из коллегии адвокатов имена адвоката г-на Асахары. От суда до офиса коллегии адвокатов всего каких-то 40-50 метров. Если мы с адвокатом Ватанабэ попадемся на глаза журналистам, ничего хорошего из этого не выйдет. И мы решили спасаться бегством через запасной выход. Черный ход из офиса коллегии адвокатов находится на первом этаже, в подвале. Выходит в просвет между соседними зданиями. Электричества там не включают. Я и сейчас помню, как мы пробирались в полной темноте.
Поздним вечером 26 октября я впервые встретился с представителем общины АУМ. Он был в пиджаке, при галстуке и производил впечатление интеллигентного и серьезного человека. «Община согласна на государственного адвоката. Но нам сейчас предложила вести дело другая команда из 4-х адвокатов. Нам нужно время на размышление. Решение сообщим вам позже». Я подумал, что гонорар, который запросили частые адвокаты, наверное, не меньше 150.000.000 йен. И спросил об этом. Но когда я услышал ответ, у меня язык не повернулся сказать, что мне тоже следует стать частным адвокатом.
Через несколько дней мне пришлось отъехать на суд в Нумадзу. Вернулся я вечером, часов в пять. Позвонил замначальника коллегии: «Сейчас зайду к тебе. Очень надо».
Через некоторое время он пришел ко мне в офис, сел на стул и сказал: «Я нарушил обещание. Прости. Пусть меня судят потомки», - и уткнулся головой в стол.
Он переигрывал. Выглядело по-театральному комично.
«Сегодня утром адвокат У. приходил в Токийское полицейское управление на встречу с г-ном Асахарой, и ему сказали, что полицейское управление приняло от г-на Асахары заявление о смене адвоката, и теперь ему, адвокату У., приходить в полицейское управление нельзя. Встречаться с г-ном Асхарой тоже нельзя. Таково, мол, требование суда. Но на самом деле, ещё до того, как адвокат У. получил это заявление, поступило требование из суда назначить государственного адвоката. Мы вынуждены были нарушить обещание, которое дали тебе». ....
Встреча с г-ном Асахарой
Моя первая встреча с г-ном Асахарой произошла 2 ноября 1995 года. Тогда она была ограничена 30 минутами. Он находился в изоляторе Токийского полицейского управления. Меня встретил с радостью. Я только хотел представиться и рассказать об обстоятельствах моего назначения, как г-н Асахара перебил меня: «Я слышал о Вас раньше, господин Ясуда. Также до меня дошли разговоры о том, что в скором времени Вы будете моим адвокатом от государства». Я был поражен. Хотя г-н Асахара не сказал, от кого он слышал это, я имел свои соображения. Я как-то слышал, что кроме г-на У. есть другой адвокат, который продолжал встречаться с г-ном Асахарой и тайно поддерживать его, считая это делом своей чести. Я подумал тогда, что именно благодаря его усилиям сейчас и происходит вся эта заваруха с назначением государственного адвоката. Ведь для г-на Асахары назначение государственного адвоката должно было быть поводом для беспокойства. Даже если такой адвокат и будет добросовестно защищать, но сможет ли он обеспечить подсудимому связь с семьёй и организацией? Адвокат от государства, пусть даже такой как я, не будет там себя перетруждать …
Поэтому и решено было с одной стороны взять адвоката от государства, а с другой – назначить еще адвоката от подсудимого.
Через несколько дней после встречи с г-ном Асахарой я начал искать адвокатов, которые бы вместе со мной взялись за это дело.
Я позвал тех, кому доверял, - друзей и старших товарищей, с кем раньше вёл уголовные дела. Если бы мы объединились, то получилась бы самая сильная адвокатская команда в истории. Я думал, все они согласятся помочь.
Но все отказались. «Сослуживцы не поймут»… «У меня клиент из фирмы, где плохо относятся к АУМ»… «Нет времени… не уверен, что смогу взяться за это»… Причины были разные, но результат один – отказ. Я думал обратиться с просьбой к пятерым, но на четвёртом человеке отказался от этой затеи.
Адвокат Нарита Сигеру – разбирает дело, вкладывая всю душу.
С ним вместе мы работали почти во всех делах, где были несправедливые обвинения – это и сэндайское дело, и дело о похищении и убийстве и другие.
Адвокат Китамура Ёити – любую проблему может разрешить за несколько шагов. Вместе с ним мы вели дело г-на Такида Сю.
Адвокат Фузисава Коити – обладает талантом досконально освещать обстоятельства дела. Вместе с ним мы работали над делом братьев Мурамацу.
Адвокат Комияма Кадзуто – может воссоздать ход событий и обстоятельства дела. Вместе мы бок о бок сражались, защищая г-на Оомори.
 |
В столь сложном судебном деле такие таланты и способности совершенно необходимы.
Если бы собрались все шестеро, включая меня, получилась бы замечательная команда. Но когда четверо уже отказались, даже если последний и согласится – команды всё равно не получится. В конце концов, я решил сменить курс и позвать тех, кто может.В результате я получил согласие трех других адвокатов, но это был максимум, на что я мог рассчитывать от коллегии адвокатов.
